Зимняя сказка - Страница 17

Шарль наклонился и поцеловал Жюли в губы. Это был, пожалуй, первый момент их настоящей близости. Точнее, его настоящей близости с ней, ведь Жюли и не подозревала о столь решительном покушении на свою персону. Лишь один поцелуй. Но Шарль… Шарль никогда не испытывал ничего подобного. Она! Его единственная. Сомнений не осталось. Жюли! Милая Жюли! Очнись от своей сладостной дремы, и я сделаю тебя счастливейшей на свете.

Он опустился на стул. Все смешалось у него перед глазами. Тяжкая, но сладостная истома наложила мягкие оковы на душу. Навеки. Навсегда. До конца дней. Только она…

Теперь он не мог представить жизни без Жюли, он отдал бы все за возможность быть с нею. Внезапно его охватило беспокойство. А что, если она не придет в себя? Тогда Шарль умрет у постели возлюбленной. Нет, не найдется в мире силы, способной их разлучить. Дни и ночи напролет он будет проводить у ее постели. Ловя каждый вздох, каждое незаметное изменение лица. Вот оно — счастье.

Вдруг Жюли как будто стала дышать чаще. Шарль, подскочив со стула, кинулся к ней. Его рука легла на мягкую нежную ладонь Жюли. Неужели поцелуй подействовал и красавица пробуждается от грез? Неужели можно быть еще счастливее, чем он был секунду назад? Когда его мечты не шли дальше ночных и дневных бдений у постели возлюбленной.

Внезапно Жюли глубоко вздохнула и открыла глаза.

— Оберон? — улыбнулась она. — Я тоже видела розу и последовала за твоей свитой. А где же Титания и Луи?

Шарль не ответил. Ему еще не верилось. Ему казалось, что все происходит во сне. А еще эти странные слова.

Жюли села и, отняв у него руку, протерла глаза. Следующий вопрос был гораздо более реальным, чем предыдущий:

— Шарль? — Испуганный взгляд бегло окинул палату. — Где я, черт возьми?!

Шарль тоже вышел из транса.

— Что?

— Где я?

— Здесь.

— Где здесь?

Он сделал широкий жест, словно показывая обстановку:

— Это госпиталь Антуана Шантана. Я попросил «скорую», чтобы везли сюда. Ближе всего к твоему дому.

— А что я здесь делаю?

— Ты вчера вечером потеряла сознание на прогулке. А сейчас пришла в себя.

Повисла пауза. Шарль ждал новых вопросов. Жюли попыталась сопоставить обрывки старой информации с только что поступившей. Взгляд ее был туманен. И она, похоже, слабо соображала в чем дело.

— Мы пошли гулять… — рассуждала вслух Жюли. — Потом за кустами кто-то говорил. Нет… Да… говорил. Или мне показалось? Мы сели на лавочку в беседке, где цвела сирень. Нет… Не цвела. А какой сейчас месяц?

— Март, — улыбнулся Шарль, который уже гораздо лучше стал понимать ситуацию.

— Потом опять говорили, — продолжала Жюли, то и дело закатывая глаза к потолку, словно там можно было что-то вычитать. — Потом… убежал Бот. Вы ушли. А я искала вас по всему лесу. Это возмутительно. Париж в ужасном состоянии — ни пройти, ни проехать. Кошмар. Я вся поцарапалась. — Она посмотрела на свои руки — никаких, по крайней мере внешних, следов ночной прогулки там не обнаружилось. — Ладно. — Жюли боялась потерять нить, связывающую ее с реальностью, и потому оставила выяснение обстоятельств отсутствия повреждений до лучших времен. — Я искала вас. А! Вот. Эти две говорили, что хотят отравить Натали, потому как ты, Шарль, взял ее в жены, а Розалинду бросил. Я пыталась вас предупредить. Но не успела. Там была туча. И букет. Розалинда насыпала яд в розы. А вы их… Нет, Титания… Нет, Натали вдохнула яд и умерла. Нет, не умерла. Уснула. Но ты-то думал, что умерла. И вместе с ней вы уснули. Пройдут века и я, открыв глаза, увижу вновь твои вершины… Прощай, Булонский лес, оплот чудес. Я тоже уснула с вами. Куда все делось?

Шарль лишь таинственно улыбнулся. Его план претворялся в жизнь полным ходом. Выяснилось, что Жюли не так безнадежна, как казалось, если одна-единственная прогулка подействовала на нее так сильно. Он подмигнул Жюли.

— Вы идете на поправку.

— Какая поправка! — почти закричала та. — Я несу полную чушь, а вы, вместо того чтобы помочь мне восстановить последовательность событий, поддакиваете и подмигиваете. Кстати, а что вы тут делаете?

Шарль учтиво поклонился.

— Я рад служить вам, моя королева.

Жюли улыбнулась.

— А если я скажу, что не нуждаюсь в услугах странствующих рыцарей?

— Не имеет значения, — уверенно отрезал Шатобриан. — Вас выпустят не раньше понедельника. Так сказал врач. Необходимо пройти краткое обследование, чтобы выяснить причину столь длительного обморока.

— Что там выяснять! — отмахнулась Жюли. — Я же сказала, это яд, роза.

Шарль наклонился к самому уху Жюли.

— Я вам верю. Абсолютно и безоговорочно. Булонский лес иногда любит подшутить над впечатлительными посетителями. Я сам несколько раз испытывал нечто подобное. Но одно дело я, а другое — врач. Если вы расскажете ему о королеве и короле, розе и яде, он, пожалуй, не задумываясь отправит вас в психиатрическую лечебницу.

Жюли уже и сама осознала смысл собственных слов. Но сон казался ей чуть ли не более реальным, чем та действительность, которая теперь окружала ее. Там все было логично, правильно. Совсем иначе, чем здесь. Но Шарль, как ни странно, дал рациональный совет. И Жюли не видела причин не последовать ему.

— Я схожу за врачом. Меня просили известить персонал, если вы проснетесь. — И он исчез за дверью.

Оставшись одна, Жюли начала проводить ревизию своих мыслей. Тем это явно не понравилось, поскольку они по случаю проверки скакали, прыгали, вертелись и не давались в руки. Совершенно вышли из-под контроля за время отсутствия руководящей роли сознания. Так всегда бывает: чуть отвернешься — и в мыслях уже полный бардак. Причем, что самое неприятное, никогда не найдешь виноватого в этой всеобщей сутолоке и неразберихе. Все валят вину друг на друга. Вот теперь Жюли имела несчастье наблюдать, как ее собственные память и воображение пытаются оправдаться перед хозяйкой путем поливания грязью первая второго, а второй первую. Память кричала, что нечего предъявлять претензии, когда в работу вмешиваются всякого рода неуравновешенные личности типа воображения. Ее дело — запоминать, хранить, давать доступ при необходимости воспроизведения. Она и запомнила все, что было. Но воображение, естественно, не осталось в долгу. Почему это память не фиксирует, где реальность, а где выдумка. Что это еще за полное отсутствие классификации? Вот новость! Ах классификация?! Так за это отвечает мышление. А поскольку оно проявило себя как нестандартное, выражаясь терминами психологов, то все шишки посыпались именно на него. Оно должно было контролировать и работу памяти и работу воображения. Одной — указать, что копировать, другому — как комбинировать копии, чтобы получилось нечто полезное. Короче, мышление оказалось кругом виновато, а память и воображение с честью вышли из ситуации. Однако, к сожалению, Жюли от этого легче не стало. Обрывки воспоминаний, реальных и нереальных, хоть и выстроились в логическую последовательность, но какие из них какие… Вот вопрос.